для seekerofthewind, тема: талисманы

[siroi]

Прим. от авт.: как обычно, по мотивам почти реальных событий; ещё я хотел сначала сделать сюда три кусочка, но третий в процессе начисто забыл; надеюсь, он был неважный, ну или равномерно распределился по первым двум.

читать буквы

- Мне нужна жемчужина, - дракон страдальчески вздохнул и положил голову. – Очень. Крайне. Может быть, осенью получится разжиться чем-нибудь. Даже не жемчужиной – жемчугом. Скорее всего, правда, речным…
- А тебе нужен именно речной? – Сфинкс не шевелился по-кошачьи. Текуче.
- Нет. Мне нужна жемчужина. Жемчужина, она же крупная должна быть. – Дракон страдал так, что на это больно было смотреть. Бессовестно.
- А-а. Ну, ты же можешь подождать, когда в следующий раз птицы двинутся на восток. Правда это, возможно, займёт несколько лет…
- Не-ет. Несколько лет я не протяну. – Дракон тянул слова, как предполагаемые несчастные годы жизни без жемчужины.
Надо признать, дракон и выглядел неважно: потускневшая чешуя, опущенный шейный гребень, нервное подергивание хвостом и слезящиеся глаза.
- М-м. Подай-ка мне вон тот ларчик.
Теперь сфинкс рылся в своих шкатулках, сундуках и ларях, а дракон смотрел в бок, прислушивался к бряцанью груд ворошимых сокровищ (сфинксы хранят мудрость; сокровища сфинксы хранить не умеют, к этому драконы приспособлены, несомненно, лучше, но что может дракон без жемчужины?), бормотал под нос о чём-то другом.
Дракон осознавал на протяжении всего диалога, что такая реакция на его жалобы вполне естественна, особенно со стороны хорошего (точнее просто лучшего) друга, каким ему приходился сфинкс. Но всё это вышло совершенно случайно, и дракон с самого начала совершенно искренне предполагал как-нибудь перебиться до осени. Теперь он испытывал определённую неловкость.
- Выбирай.
Жемчужин нашлось четыре. Чёрная, розовато-бежевая, белая и странная. Дракон задумался.
- Наверное, я не такой, у кого может быть чёрная жемчужина.
- Не такой, - согласился Сфинкс.
Дракон сделал паузу.
- И не такой тоже, - с доски ушла бежевая.
Теперь дракон задумался серьёзно. Белая жемчужина тянула своей эталонностью, а если точнее, то она была предметом, отвечающим тому образу, который представляется, когда слышишь его название. Овчарка больше похожа на собаку, чем пекинес, по крайней мере, тривиальный путь прямых ассоциаций чаще приводит человека именно к ней.
Если уж откровенно, то, говоря о жемчужине, дракон представлял себе круглую белую жемчужину. Обычную.
Странная жемчужина имела форму, весьма далёкую от шарообразной и вообще трудно поддающуюся описанию. Переливалась несколькими цветами. Обладала своей прелестью, но была неожиданна для воображения.
Дракон задумался.
- Ты вполне такой, - развеял заминку надоевший ждать сфинкс.
У дракона вновь появилась жемчужина.
Дракон медленно уходил в сторону дома, и она беззвучно колотилась, покачиваясь, о его грудь.

Теперь многое изменилось. Дракон двигался дальше, выгибая шею, и на серебре чешуи ярко выделялись два чёрных шнурка. Если долго смотреть, затаив дыхание, на тот из них, что был и раньше, то с каждым мигом он всё больше походил длинную и тяжёлую цепь, и всё сильнее эта цепь путалась и терялась в драконьей гриве, и всё яростнее гриву трепал ветер. Но стоило отвести взгляд, заморгать, помотать головой, и всё пропадало, и становилось непонятно – откуда у чёрного шнурка и грубой металлической подвески на нём сходство с причудливой цепью, откуда у чешуйчатого и шипастого зверя грива, и откуда, наконец, поднялся в пустоте такой ветер?
Со вторым шнурком, вернее, со второй подвеской, было ещё хуже. На шнурке сотней красок пламенела жемчужина. И стоило задержать взгляд на её переливах, как всё в глазах смешивалось в цветное пятно, а в ушах все звуки сливались в невыносимый для слуха звон, и столетия набегали на секунды в помутневшем сознании, а когда всё отступало, ничего не оставалось делать, кроме как оцепенело стоять с щемящим чувством чего-то очень важного, но забытого.
И спрашивать у себя – был ли дракон, и куда делся?