Вообще, самое главное событие, которое всё определило в моей жизни в последние несколько месяцев - это то, что старой бабушке Арсения, с которой мы живём, осенью стало похуже, и это стало причиной, легатимизировавшей моё увольнение.
Когда люди слышат, что я не работаю, потому что мне надо сидеть с 91-летней бабушкой с диабетом и деменцией, они считают это поводом для сочувствия, но это не нуждается в сочувствии: бабушка спит примерно двадцать часов в сутки и довольно безобидна, кроме того, прямой контакт со смертью и безумием обладаем таким же потенциалом для восстановления и развития психики, как и для её разрушения.
Кроме того, люди часто рассматривают погружение в себя как трагедию. Для меня же эта пауза, которая была совершенно необходима.
Кажется, теперь я знаю о трудоголизме достаточно, чтобы не попадаться на эту удочку. Остальные типы такого поведения приглушают одни эмоции и усиливают другие.
Трудоголизм выключает их все. Все эмоции переключаются на то, что тебе не принадлежит, что даёт тебе несопоставимо мало и что почти никак не характеризует тебя личностно.
Я не был не занят с детства, больше десяти лет, и в самое первое время до меня доехало всё, начиная с проблем средней школы, да и более ранние тоже.
Зато я не бегу.